Блокадный хлеб и студень из столярного клея: чем питались в великую отечественную войну (фото). Продовольственное снабжение блокадного ленинграда

Оладьи по-ладожски
Употребляют картофель, выловленный с потопленных немцами барж на Ладожском озере, который предназначался для ленинградцев. Выдают картофель по учреждениям по 100 грамм на человека и не за счет карточек. Картофель черно-бурого цвета, по возможности его растирают в однообразную массу и пекут лепешки на раскаленной сковороде или просто железе. Есть рекомендуется, не разжевывая, чтобы не поломать зубы о песок и маленькие камешки.

Селедочный паштет
Селедочные головы, хвост и плавники, оставшиеся от пайка (не надо пренебрегать и найденными в отбросах), хорошо промывают и не меньше 5-6 раз пропускают через мясорубку. Последний раз перед промолкой можно добавить небольшой кусочек хлеба и паштет готов!

Свежей рыбы не было, небольшой улов, добывавшийся в порту, использовался для нужд портовых рабочих, а некоторая его часть оказывалась на столе у «ответственных работников». Населению выдавалась, как правило, селедка, причем тоже редко. Большим лакомством считался рыбий жир. Припасали его обычно для детей, причем обнаруживали в нем не только калорийность, но и отменные вкусовые качества. «Несколько раз мы позволили себе роскошь - поджарили на рыбьем жире свой хлеб», - читаем в воспоминаниях А.И. Воеводскойю

Заливное
Плитку (100 грамм) столярного клея замачивают холодной водой. Через несколько часов, когда клей набухнет, добавляют воды до пятикратного размера и кипятят на медленном огне. По вкусу добавляют соль и для отдушки тухлого запаха можно добавить перец, лавровый лист и пр. После получасового кипячения жидкость выливают в плоскую посуду и ставят в холодное место. Через 3-4 часа заливное готово. Если есть уксус - полейте им, но и так вкусно.

«Прекрасное блюдо», - отмечал в дневнике А.Т. Кедров, а другая блокадница, школьница Е. Мухина, пишет о нем едва ли не в состоянии эйфории: «Он очень понравился. Мне лично очень. А когда мы прибавили немного уксуса, это было замечательно. Вкус мясного студня, так и кажется, что вот сейчас тебе в рот попадет кусочек мяса. И совсем не пахнет столярным клеем».Другие, правда, примечали запах сапожной или столярной мастерской, но и он «не помешал наслаждению», с каким ели этот «чайно-коричневый, аппетитно возбуждающий студень»

Как только начались на предприятиях выдачи промышленного сырья для употребления в пищу, люди буквально накинулись на все эти технические жиры и клеи, просили дать им еще, радовались, получая их. Перечень таких суррогатов оказывался бесконечным: столярный и обойный клей, сало и вазелин для спуска кораблей со стапелей, олифа, спирт для протирки стекол, патока для литья снарядов, целлюлоза, костная мука из отходов производства пуговиц (предназначалась для отжига металлов), сыромятные ремни, подметки, сапожная кожа, казеин, используемый для изготовления красок, пластмасс и клейцементов, гуталин.
Выдача «заменителей» еды на фабриках и заводах была запрещена в июне 1942 года.

Картофельная запеканка
Шелуху от картофеля (иногда ее удается приобрести в рынке) промойте, положите в кастрюлю, налейте третью часть воды, варите до мягкости, после тщательно растолките,если есть соль, посолите. Полученную массу запекайте на горячей сковороде. Для картофельной похлебки к растолченной массе добавьте тройное количество воды. После лучше еще раз скипятить, если достаточно топлива.

Овощи были доступны не всем. О поездках осенью 1941 года на прифронтовые поля для поиска кочерыжек и верхних сгнивших листьев капусты говорил не один блокадник. Отметим, что заготовка овощей (в основном картофеля и капусты) в пригородных районах в сентябре 1941 года была организована из рук вон плохо. Отчасти это можно объяснить тем хаосом, который воцарился при стремительном наступлении немецких войск на Ленинград: судьба города висела на волоске, и никто не мог сказать, что случится на следующий день. Главной проблемой стал вывоз овощей. В некоторых районах для этих целей было выделено всего две-три машины в день.

Мало кто хотел работать на полях, производительность труда была низкой, а жилищно-бытовые условия мобилизованных горожан (каждому из сельских районов должны помогать в уборке жители «прикрепленных» к ним городских районов) оставляли желать лучшего. Невывезенные овощи разворовывались или, в лучшем случае, передавались находящимся вблизи войсковым частям. Из 10 тонн урожая картофеля, собранного в колхозе «Пахарь» (Слуцкий район) и невывезенного,за три дня украли 6 тонн.

В ряде случаев заготовки овощей являлись более организованными и упорядоченными. Так, ввиду нехватки рабочих на картофельных полях в совхозах к уборке привлекали горожан, причем часть собранного урожая разрешалось брать себе. Но это являлось скорее исключением. Картофель оставался недоступным ленинградцам и после окончания «смертного времени». Летом 1942 года, когда Ленинград буквально «пророс» огородами, картофель почти не сеяли - похоже, клубней в голодавшем городе осталось мало.

Лук же во время первой блокадной зимы вообще ценился на вес золота. Он не только спасал от авитаминоза, но и являлся средством, способным смягчить крайне неприятный привкус пищевых суррогатов.

Похлебка из кожаных ремней
Лучше брать не окрашенные ремни. Залейте их с вечера водой (предварительно ремни нарежьте мелкими кусочками и промойте) и в этой же воде кипятите, желательно не менее 2-3 часов, если есть топливо. После кипячения заправьте крапивой, лебедой, купырем, мокрицей или другими травами. Хорошо прибавить немного уксуса. В зимнее время заправьте сухой травой или любой крупой.

Иногда (это отмечалось, правда, редко) съедали свечи и цветы комнатных растений, опилки - из них делали лепешки и оладьи. Особенно осторожными были, когда изготавливали студень из сапожной кожи. Ее требовалось тщательно вымачивать, несколько раз сливать воду - иначе можно было отравиться. Правда, голодные люди, употреблявшие кожу в пищу, зачастую и не знали о «кулинарных» тайнах. Главным было насытиться, терпеть они не могли.

Как вспоминал А.И. Пантелеев, не брезговали и «куском жареной подошвенной кожи», ему же рассказывали маленькие брат и сестра - дистрофики, помещенные после смерти матери в пансионат: «Мы так голодовали, что папины кожаные перчатки сварили и съели».Ели и землю, когда она казалась питательной. «Мы собирали землю у Политехнического института, там было место, где до войны то ли продукты испорченные закапывали, толи еще что …но земля там вкусная, жирная, как творог: она не хрустела. Мы делали из нее оладьи», - вспоминала К.Е. Говорова

Лепешки из горчицы
Взять сухую горчицу и залить ее холодной водой, с которой тщательно перемешать. Когда горчица осядет на дно, осторожно слейте воду и налейте свежей, так повторите раза 3-4, чтобы вымыть из горчицы эфирные масла, которыми можно отравиться. Промытую горчицу заварите кипятком и из набухшей массы пеките лепешки. Можно прямо на пустой сковороде, а если есть масло (касторовое, вазелиновое, олифа), предварительно слегка смажьте. Можно к горчичной массе прибавить косметических миндальных отрубей,предварительно хорошо их измельчить. Миндальные отруби рекомендуется прибавлять не больше 10-15%, т. к. они изготовляются из горького миндаля и содержат синильную кислоту Чистыми косметическими отрубями можно отравиться, даже со смертельным исходом. К горчичной массе можно прибавлять и жмыхи: соевые, хлопковые, льняные и другие.

Весенний салат
Нарвите молодой крапивы, купыря, мокрицы. Лучше купите, пожалуй, на рынке, т. к. в городе моментально срывают, а далеко за город не всякий может добраться. (Небольшая корзиночка травы на рынке стоит 100- 120 рублей.) Траву тщательно переберите, хорошенько промойте, полейте уксусом. Салат готов. Он вполне заменяет свежие огурцы, особенно, если много добавлено крапивы.

Крапива пользовалась большим спросом но в Ленинграде ее обрывали сразу же, едва замечали. Найти ее можно было только за городом. Деликатесом являлись и корни одуванчиков («сваришь - и как картошка получается»), а также щавель - «не успеет вырасти - рвут».
Такие «сборы» не сразу нашли поддержку у властей. То, что в городе стали есть траву, вероятно, не с лучшей стороны характеризовало их «заботу о трудящихся». Розничная продажа дикорастущих съедобных трав была узаконена решением обкома и горкома ВКП(б) только 19 июля 1942 года, когда, пожалуй, каждый блокадник нашел им применение и без указаний «верхов». Ботанический институт срочно выпустил в свет серию брошюр с инструкциями о том, как и что готовить из диких и культурных трав, но обычно приготавливали варево по собственному вкусу и в зависимости от имевшихся продуктов. Неясно, пользовалась ли популярностью брошюра «Чай и кофе из культурных и дикорастущих растений Ленобласти», но, вероятно, число пищевых отравлений такие публикации могли уменьшить.

Котлеты из технического альбумина(Технический альбумин - кровь, собранная с грязных полов при убое скота и консервированная карболкой)
Технический альбумин залейте холодной водой, сменяя ее через 5-6 часов несколько раз, пока запах карболки резко уменьшится. Прибавьте к промытому альбумину небольшое количество воды и поставьте на медленный огонь, пока образуется кашицеобразная масса. Массу берите ложкой и запекайте на сковороде. Для отдушки хорошо прибавить мелко нарезанного лаврового листа, поперчить, но запах полностью не исчезает.

Кровяная колбаса из технического альбумина
Колбасу выдают по месту работы не в счет пайка. Колбасу с оболочкой или, освободив ее от оболочки, запекают в закрытой сковороде или духовке.
Пропечь надо хорошо, так как при приготовлении она очень загрязняется. Если нет никакой отдушки, то лучше колбасу есть холодной, тогда она меньше пахнет дезинфицирующими веществами.

Пирожное из соевого шрота
Соевый шрот тщательно промывают. Отдельно приготовляют клейкую массу для связи из агар-агара. Агар-агар - это морское растение, употребляется для затвердения питательных сред, на которых выращивают микробов.
Агар-агар берется из расчета к воде 2%, он сильно набухает, его долго кипятят до растворения. Одну часть этой массы в горячем виде прибавляют в шрот, запекают в форме и остужают.

К другой части агар-агара прибавляют по вкусу сахарин или дульцин (искусственное сладкое вещество), подкрашивают амарантом и этой массой после выпечки пирожных ихукрашают сверху. Пирожное по внешнему виду никак не отличить от настоящего, но даже голодные не всегда ими соблазнялись так как соевый шрот считался самым отвратительными. «Фу, гадость», - скажет одна из блокадниц, попробовав их, и ее слова едва ли не буквально повторит А.Н. Болдырев:
«Я ел в первый раз - такая гадость, что слов нет, но сытна, подлюга… Даже немного не доел, отвращаясь».Этот шрот можно было получить без карточек, отсюда его популярность, достигшая своего пика к середине 1942 года. Соевый шрот - «сырые, мокрые жмыхи», как отмечала Л.В.Шапорина, - пробовали и летом 1943 года, за несколько месяцев до полного снятия блокады.

Щи из хряпы
Блюдо сезонное. Можно готовить только осенью. Купите на рынке нижние зеленые листья, оставшиеся после снятия капусты. На огороде их не найдете, т. к. хозяева снимаютне только капусту, но и нижний зеленый лист. Капустный лист очень мелко покрошите и опустите в холодную воду. Посолите. Варить надо очень долго. Если есть какая-нибудь крупа, то заправьте. Даже при длительной варке капустные листья очень жестки и хрустят на зубах, почему и получили название «хряпа».

Супы порой представляли самые необычные комбинации «цивилизованных» и суррогатных продуктов. В.Ф. Чекризов как-то заправил шпиком суп, приготовленный из цветной капусты и моркови, а щи сварил из свеклы и турнепса с добавкой гречневой каши. Таким был «приличный» суп (правда, не всегда и не у всех) осенью 1941 года. В «смертное время» приходилось использовать другие «продукты». Вот состав «супа», сваренного в семье Е. Козловой в декабре 1941 года: «Кофейная гуща (…использованная), дуранда и 1 чайная ложка масла от смазки самолетов, и все это в микроскопических порциях».Суп в это время готовили самым простым способом - из воды, размоченного хлеба, картофельных очисток, пшена, макарон; если была возможность, добавляли в него и лавровый лист. Впрочем, чаще употребляли супы «попроще» - один из блокадников сравнил их с водой, в которой помыли жирную посуду. Чтобы повысить питательность супов, клали в них, ввиду отсутствия мяса, и шкурки животных, предварительно их соскоблив.

Мясной суп из домашних и одомашненных животных
Не пренебрегайте мясом. Всякое мясо содержит в себе белковые вещества, которые необходимы человеку. По вкусовым качествам, проведенным в одном научном учреждении в начале блокады, мясо некоторых более доступных животных распределяется следующим образом: мясо собаки, морской свинки, кошки и на последнем месте - мясо крысы.
Тушку освободите от внутренностей (головы животных лучше не употреблять, чтобы избежать психологического воздействия),хорошенько промойте и опустите в холодную воду, посолите. Варить надо от 1-3 часов в зависимости от величины животного, объема куска. Хорошо для отдушки прибавить лаврового листа, перца, какой-нибудь зелени, а если есть и крупы.

Употребление в пищу мяса собак и кошек стало обыкновением в «смертное время». Собаки исчезли быстрее всего - их было не так много и они не могли, как люди, долго голодать. В дневнике Вс. Иванова приведен такой рассказ художника Власова: «Хозяева, вначале, сами собак не ели, а дарили их трупы друзьям, позже стали есть»}.Обычно их мясо засаливали и его хватало на несколько месяцев. «Говорят, очень вкусно», - отмечал в дневнике 10 декабря 1941 годаА.Н. Болдырев, увидев 28 ноября 1942 года «живую собаку», записал в дневнике: «Это поразительно».
Чаще всего ели кошек. Употреблять их мясо стали еще в начале октября 1941 года, хотя недоедание еще не ощущалось столь сильно, как позднее. Голодных кошек, подбегавших к людям, поймать было легко. Во второй половине ноября 1941 года кошки исчезли с ленинградских улиц, в помойках начали находить их шкурки. В ноябре кошка стоила 40-60 рублей, а в декабре - 125 рублей.Д.Н. Лазарев в январе 1942 года прочел однажды прикрепленное к столбу и такое объявление: «Отдам золотые часы за кошку».

Кошатина с января 1942 года стала деликатесом. Прося у кого-нибудь кошку, часто ссылались на голодных детей - видимо, ценность подарка была такова, что требовался самый неотразимый аргумент. На первых порах людей, употреблявших мясо кошек, даже подташнивало, но потом попривыкли. «Прекрасное белое мясо» - так оценивали его в декабре 1941 года. И не брезговали лакомиться им позднее, когда значительно повысили нормы пайков. «Опять слышал мечтания о кошатине, как о высшем деликатесе. Она лучше псины, хотя псина тоже очень хороша. В частности, хорош суп из собачьих кишок» - эта запись занесена в дневник А.Н. Болдырева 17 августа 1942 года.
Некоторые блокадники употребляли в пищу и крыс. Не удерживались и интеллигентные люди. В одном из дневников рассказывается об актрисе, собиравшей раздавленных машинами крыс у продовольственных складов.

Кофе из корней одуванчика
Весной листья одуванчика можно использовать для салата или просто есть, небольшая горечь не мешает. В конце лета (запомните, где рос) выкопайте корни, хорошенько ихпромойте, нарежьте на мелкие кусочки. Вначале корни подсушивают на воздухе, а после поджаривают на сковородке до коричневого цвета, мелют в кофейнице или толкут в ступке. Одна чайная ложка порошка на стакан кипятка дает очень вкусный кофе, а если прибавить немножко молока и иметь маленький кусочек сахара, то напиток будете пить с удовольствием и в мирное время».

Из растительных продуктов-суррогатов самым «цивилизованным» был жмых, остававшийся после выжимки масел из льняных, конопляных, подсолнечных, соевых, хлопковых и других растений, в просторечии именуемый дурандой. Спрессованная дуранда иногда была настолько твердой, что приходилось разбивать ее молотком. Из дуранды делали кашу, лепешки, суп, оладьи. Некоторые ее сорта (особенно подсолнечный) считались вкусными и ценились на импровизированных городских рынках. В ряде случаев дуранда выдавалась как пайковый продукт, она использовалась и при выпечке хлеба, а также для изготовления конфет. Биточки, студни и оладьи из жмыха нередко видели и в столовых.

В Институте растениеводства разрешили употреблять в пищу отсевки (семена, не дающие всходов) из знаменитых коллекций. «Кукурузу мы дома размачивали, мололи и варили», - вспоминала работавшая в институте З.В. Янушевич.Из дрожжей производили патоку, прибавляя к ней опилки (она ценилась как лечебное средство), но чаще всего их использовали в супах. Этот дрожжевой суп, «белесоватую жидкость неопределенного вкуса, ничем не заправленную»,пробовал, наверное, каждый блокадник - нередко его выдавали, не требуя «карточных» талонов. Делался он, согласно свидетельству Д.С. Лихачева, довольно просто: «Заставляли бродить массу воды с опилками».«Раскладка» тарелки супа в районной фабрике-кухне была такой: 15 граммов дрожжей, 3 грамма соли. В том случае, если в суп добавляли немного жира, из карточки отрывали талон на жиры.

Нехватка хлеба заставила с ноября 1941 года добавлять в хлеб примеси. Сначала это была овсяная, ячменная и соевая мука. Затем чаще стали использовать гидроцеллюлозу, которая составляла порой около четверти «хлебной» массы. Хлеб был тяжелым и сырым, с опилками, при его изготовлении использовали и мясокостную муку. Улучшение качества хлеба стали замечать с конца января 1942 года, когда в город завезли американскую муку. «Хлеб настолько дивный, вкусный, прекрасно выпеченный, сотменными корочками, что плакать хочется, почему так мало имеешь права его съесть», - записывал в дневнике И.И. Жилинский 30 января 1942 года.В феврале 1942 года хлеб стал более сухим, а в октябре в ряде булочных продавали даже батоны из пшеничной муки.

По мере усиления голода люди были готовы есть всё, невзирая на стыд, брезгливость и отвращение. История блокадной еды - это не только история распада человеческой цивилизации, но и свидетельство стойкости человека, его стремления выжить несмотря ни на что. В «смертное время» на вкус не обращали внимания - лишь бы нашлось то, что хотя бы на миг утолило этот страшный, выворачивающий наизнанку голод.

Ю.С. Яров, Повседневная жизнь блокадного Ленинграда

Блокада Ленинграда - военная блокада немецкими, финскими и испанскими войсками с участием добровольцев из Северной Африки, Европы и военно-морских сил Италии во время Великой Отечественной войны города Ленинграда. Длилась блокада с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года- 872 дня.

В 1941ом году в городе не имелось достаточных по объёму запасов продовольствия и топлива. Единственным путём сообщения с Ленинградом оставалось Ладожское озеро, находившееся в пределах досягаемости артиллерии и авиации противника, на озере также действовала объединённая военно-морская группировка. Пропускная способность этой транспортной артерии не соответствовала потребностям города. В результате в Ленинграде начался массовый голод, усугублённый особенно суровой первой блокадной зимой, проблемами с отоплением и транспортом, что привело к сотням тысяч смертей среди мирных жителей.

На момент установки блокады в городе проживало 2 миллиона 544 тысячи человек гражданского населения, в том числе около 400 тысяч детей, в пригородных районах (в кольце блокады) осталось 343 тысячи человек. В сентябре, когда начались систематические бомбардировки, обстрелы и пожары, многие тысячи семей хотели выехать, но пути были отрезаны. Массовая эвакуация граждан началась только с января 1942 года по ледовой дороге.

Паёк блокадников

Хлебные карточки

В колхозах и совхозах блокадного кольца с полей и огородов собирали все, что могло пойти в пищу. Однако все эти меры не могли спасти людей от голода. 20 ноября - в пятый раз населению и в третий раз войскам - пришлось сократить нормы выдачи хлеба. Воины на передовой стали получать 500 граммов в сутки, рабочие - 250 граммов, служащие, иждивенцы и воины, не находящиеся на передовой по 125 граммов. Кроме хлеба, почти ничего не получали. В блокадном Ленинграде начался голод.

Исходя из фактически сложившегося расхода, наличие основных пищевых товаров на 12 сентября 1941го года составляло:

Хлебное зерно и мука на 35 суток
Крупа и макароны на 30 суток
Мясо и мясопродукты на 33 суток
Жиры на 45 суток
Сахар и кондитерские изделия на 60 суток

Несколько раз снижались нормы питания в войсках защищавших город. Со 2 октября суточная норма хлеба на человека в частях передовой линии была снижена до 800 грамм, для остальных воинских и военизированных подразделений до 600 г. 7 ноября норма была снижена соответственно до 600 и 400 г, а 20 ноября до 500 и 300 грамм соответственно. На другие продукты питания из суточного довольствия нормы также были урезаны. Для гражданского населения нормы отпуска товаров по продовольственным карточкам, введённым в городе ещё в июле, ввиду блокады города также снижались, и оказались минимальны с 20 ноября по 25 декабря 1941 года. Размер продовольственного пайка составлял:

Рабочим - 250 граммов хлеба в сутки,
Служащим, иждивенцам и детям до 12 лет - по 125 граммов,
Личному составу военизированной охраны, пожарных команд, истребительных отрядов, ремесленных училищ и школ ФЗО, находившемуся на котловом довольствии - 300 граммов.

При этом до половины хлеба составляли практически несъедобные примеси, добавлявшиеся вместо муки. Все остальные продукты почти перестали выдаваться, 23 сентября прекратилось производство пива, а все запасы солода, ячменя, соевых бобов и отрубей было передано хлебозаводам, для того, чтобы уменьшить расход муки. На 24 сентября хлеб на 40 % состоял из солода, овса и шелухи, а позже целлюлозы. 25 декабря 1941 года были повышены нормы выдачи хлеба - население Ленинграда стало получать 350 г хлеба по рабочей карточке и 200 г по служащей, детской и иждивенческой, в войсках стали выдавать по полевому пайку 600 г хлеба в день, а по тыловому - 400 г. С 10 февраля на передовой норма увеличилась до 800 г, в остальных частях - до 600 г. С 11 февраля были введены новые нормы снабжения гражданского населения: 500 граммов хлеба для рабочих, 400 - для служащих, 300 - для детей и неработающих. Из хлеба почти исчезли примеси. Но главное - снабжение стало регулярным, продукты по карточкам стали выдавать своевременно и почти полностью. 16 февраля было даже впервые выдано качественное мясо - мороженая говядина и баранина. В продовольственной ситуации в городе наметился перелом.


Дата установления нормы	Рабочие горячих цехов	Рабочие и ИТР	Служащие	Иждивенцы	Дети до 12 лет
	1000г	800г	600г	400г	400г
	800г	600г	400г	300г	300г
	700г	500г	300г	250г	300г
	600г	400г	200г	200г	200г
	450г	300г	150г	150г	150г
	375г	250г	125г	125г	125г
	500г	350г	200г	200г	200г
	575г	400г	300г	250г	250г
	700г	500г	400г	300г	300г
	700г	600г	500г	400г	400г

Стационары и столовые усиленного питания

Хлеб времен блокады. Музей Блокадного Ленинграда

По решению бюро горкома ВКП(б) и Ленгорисполкома было организовано дополнительное лечебное питание по повышенным нормам в специальных стационарах, созданных при заводах и фабриках, а также сто пять городских столовых. Стационары функционировали с 1 января до 1 мая 1942 г. и обслужили до 60 тыс. человек. С конца апреля 1942 г. по решению Ленгорисполкома сеть столовых усиленного питания была расширена. Шестьдесят четыре столовые были организованы за пределами предприятий. Питание в этих столовых производилось по специально утвержденным нормам. С 25 апреля по 1 июля 1942 г. ими воспользовались 234 тыс. человек, из них 69 % - рабочие, 18,5 % - служащие и 12,5 % - иждивенцы.

В январе 1942 г. при гостинице «Астория» начал работать стационар для ученых и творческих работников. В столовой Дома ученых в зимние месяцы питалось от 200 до 300 человек. 26 декабря 1941 г. Ленинградским горисполкомом было дано распоряжение конторе «Гастроном» организовать с доставкой на дом единовременную продажу по государственным ценам без продкарточек академикам и членам-корреспондентам АН СССР: масла животного - 0.5 кг, муки пшеничной - 3 кг, консервов мясных или рыбных - 2 коробки, сахара 0.5 кг, яиц - 3 десятка, шоколада - 0.3 кг, печенья - 0.5 кг, и виноградного вина - 2 бутылки.

По решению горисполкома с января 1942 г. в городе открываются новые детские дома. За пять месяцев в Лениграде было организовано восемьдесят пять детских домов, принявших 30 тыс. детей, оставшихся без родителей. Командование Ленинградского фронта и руководство города стремилось обеспечить детские дома необходимым питанием. Постановлением Военного совета фронта от 7 февраля 1942 г. утверждались следующие месячные нормы снабжения детских домов на одного ребёнка: мясо - 1.5 кг, жиры - 1 кг, яйца - 15 штук, сахар - 1.5 кг, чай - 10 г, кофе - 30 г, крупа и макароны - 2.2 кг, хлеб пшеничный - 9 кг, мука пшеничная - 0.5 кг, сухофрукты - 0.2 кг, мука картофельная −0.15 кг.

При вузах открываются свои стационары, где ученые и другие работники вузов в течение 7-14 дней могли отдохнуть и получить усиленное питание, которое состояло из 20 г кофе, 60 г жиров, 40 г сахара или кондитерских изделий, 100 г мяса, 200 г крупы, 0.5 яйца, 350 г хлеба, 50 г вина в сутки, причем продукты выдавались с вырезанием купонов из продовольственных карточек.

Было организовано дополнительное снабжение руководства города и области. По сохранившимся свидетельствам, руководство Ленинграда не испытывало трудностей в питании и отоплении жилых помещений. Дневники партийных работников того времени сохранили следующие факты: в столовой Смольного были доступны любые продукты: фрукты, овощи, икра, булочки, пирожные. Молоко и яйца доставляли из подсобного хозяйства во Всеволожском районе. В специальном доме отдыха к услугам отдыхающих представителей номенклатуры было высококлассное питание и развлечения.

Бучкин «Остался один»

Что меня больше всего потрясло из блокадных рассказов и что запомнилось.

1 Уважительное отношение к хлебу , к каждой крошечке. Я еще застала людей, которые аккуратно собрав крошки на столе, сметали их к себе в ладонь и съедали. Так и моя бабушка делала.Так же она постоянно по весне варила супы из крапивы и лебеды, видимо никак не могла забыть те времена..

Андрей Дроздов Хлеб войны. 2005 г.

2. Не знаю что поставить вторым пунктом. Наверно все-таки ту информацию, которая меня шокировала пожалуй больше всего: то что люди кушали совсем непригодные вещи.
Люди ели гуталин, жарили обувные подошвы, ели клей, варили суп из кожаных ремней, ели обои...

Из воспоминаний одной женщины:

Блокадное меню.

«Кофе из земли»

«В самом начале блокады мы с мамой частенько ходили на горящие Бадаевские склады, это разбомбленные продовольственные запасы Ленинграда. От земли шел теплый воздух, и мне тогда казалось, что он с запахом шоколада. Мы с мамой набирали эту черную землю, слипшуюся с «сахаром». Народу было много, но в основном женщины. Принесенную землю мы складывали по мешочкам в шкаф, мама их тогда много нашила. Потом эту землю мы растворяли в воде, а когда земля оседала и вода отстаивалась, то получалась сладковатая, коричневая жидкость, похожая на кофе. Этот раствор мы кипятили. А когда родителей не было, мы его пили сырым. По цвету он был похож на кофе. Этот «кофе» был чуть сладкий, но, главное, в нем был настоящий сахар».

«Котлеты из папье-маше»

«Папа до войны очень любил читать и у нас в доме было много книг. Переплеты книг раньше делали из папье-маше - это спрессованная бумага серого или песчаного цвета. Из нее мы и делали «котлеты». Брали обложку, резали на мелкие кусочки и клали в кастрюлю с водой. В воде они лежали несколько часов, а когда бумага разбухала, отжимали воду. В эту кашу всыпали немножко «муки из жмыха».

Жмых, его еще тогда все называли «дуранда», - это отходы от производства растительного масла (подсолнечного масла, льняного, конопляного и др.). Жмых был очень грубый, отходы эти были спрессованы в плитки. Длиной эта плитка была сантиметров 35-40, шириной сантиметров 20, а толщиной - 3 см. Они были крепкие, как камень, и отколоть от такой плитки кусочек можно было только топором.

«Чтобы получить муку, надо было этот кусочек тереть на терке: трудная работа, терла жмых обычно я, это была моя обязанность. Полученную муку мы всыпали в размокшую бумагу, размешивали ее, и «фарш для котлет» был готов. Потом лепили котлеты и обваливали в этой же «муке», клали на горячую поверхность буржуйки и воображали, что поджариваем котлеты, ни о каком жире или масле речи и быть не могло. Как же мне трудно было проглотить кусочек такой котлеты. Держу во рту, держу, а проглотить никак не могу, гадость ужасная, а есть-то больше нечего».

Потом мы стали варить суп. Всыпали в воду немного этой «муки из жмыха», кипятили, и получалась тягучая, как клейстер похлебка».

Блокадный десерт: «желе» из столярного клея

«На рынке можно было выменять столярный клей. Плитка столярного клея была похожа на шоколадную, только цвет ее был серый. Эту плитку клали в воду, и размачивали. Потом в этой же воде мы ее варили. Мама туда еще добавляла разные специи: лавровый лист, перец, гвоздику, вот их- то дома почему-то было полно. Готовое варево мама разливала по тарелкам, и получалось желе янтарного цвета. Когда я в первый раз съела это желе, то чуть не плясала от радости. Ели мы это желе с охотки с неделю, а потом я уже глядеть на него не могла и думала «лучше я умру, но больше есть этот клей не буду».

Кипяченая вода – блокадный чай.

Кроме голода, бомбежек, артобстрелов и холода была еще проблема - не было воды.

Кто мог и кто жил ближе к Неве, брели на Неву за водой. «А нам повезло, рядом с нашим домом был гараж для пожарных машин. На их площадке был люк с водой. В нем вода не замерзала. Жильцы нашего дома, да и соседних, ходили сюда по воду. Я помню, воду начинали брать с шести часов утра. Очередь стояла большая за водой, как в булочную.

Люди стояли с бидонами, с чайниками и просто с кружками. К кружкам привязывали веревочки и ими черпали воду. Ходить за водой была тоже моя обязанность. Мама будила меня в пять утра, чтобы быть первыми в очереди.

За водой. Художик Дмитрий Бучкин.

По какому-то странному правилу, можно было зачерпнуть и поднять кружку только три раза. Если не сумели достать воды, то молча, отходили от люка.

Если не доставалось воды, а такое случалось часто, топили снег, чтобы согреть чай. А помыться уже не хватало, мы об этом мечтали. Не мылись мы, наверное, с конца ноября 1941 г. Одежда просто прилипала к телу от грязи. А вши просто заедали».

Сфинкс у Академии художеств. Дмитрий Бучкин

3. Норма хлеба 125 гр.

В блокаду хлеб готовили из смеси ржаной и овсяной муки, жмыха и нефильтрованного солода. Хлеб получался практически черным по цвету и горьким на вкус.А сколько это 125 грамм хлеба? Это приблизительно 4 или 5 «столовских» кусочков толщиной в палец, отрезанных от буханки «кирпичика». В 125 граммах современного ржаного хлеба приблизительно 270 к. калл. По калорийности, это один маленький «сникерс» - одна десятая часть суточной нормы взрослого человека. Но это современный ржаной хлеб, испеченный из нормальной муки, калорийность блокадного хлеба наверняка была, минимум, в два раза ниже, а то и в три.

Дети блокадного Ленинграда,

Баландина Мария, 1«Б » класс, школа № 13

ИЛЬЯ ГЛАЗУНОВ.БЛОКАДА 1956 г.

Виктор Абрамян Ленинград. Память детства. 2005 г.

Рудаков К.И. Мать. Блокада. 1942 г

Ленинград. Блокада. Холод,

Пименов Сергей, 1«Б » класс, школа № 13

4.Ольга Берггольц. «Ленинградская поэма»
о шофере грузовика, который вез зимой хлеб через Ладогу. На середине озера у него заглох мотор, и чтобы согреть руки, он облил их бензином, поджег и починил мотор.

Ольга Берггольц (1910-1975) - русская поэтесса, прозаик.
Лучшие стихотворения/поэмы: «Бабье лето», «Ленинградская поэма», «29 января 1942», "
5. Меня поразило то, что в блокадном Ленинграде рождались дети.

Все эти страшные 872 дня в городе продолжалась жизнь – в условиях голода и холода, под обстрелами и бомбежками люди работали, помогали фронту, спасали попавших в беду, хоронили умерших и заботились о живых. Страдали и любили. И рожали детей – ведь законы природы отменить невозможно. Все роддома блокадного Ленинграда были отданы под госпитали, и только единственный – продолжал работать по своему прямому назначению. И здесь по-прежнему раздавался плач новорожденных.

Вот так здорово могли покушать родившие женщины в роддоме (на фоне тех, кто ел клей и обои).

19.06.1999 в 00:00, просмотров: 39701

Войны бывают разные - освободительные и локальные, холодные и точечные, как в Югославии. Но такую, какую пережила наша страна, можно назвать только - Великая Отечественная. На следующей неделе мы в очередной раз отметим страшную дату - 22 июня. В преддверии этого дня репортеры "МК" приоткрывают еще одну из самых черных страниц войны. Что такое блокада? 125 граммов тяжелого, липкого, как замазка, пахнущего керосином (защита от "трупной" эпидемии) хлеба в день? Здоровый аромат исчезающей жизни - бензина, табака, лошадей, собак, - сменившийся запахом снега, влажного камня и скипидара? - Блокада - это когда матери ели своих детей, - рассказывает Галина Яковлева, одна из 5500 москвичей, переживших в свое время 900 дней и ночей в осажденном городе. - Первый раз я столкнулась с людоедством в самом начале блокады. Дружила в школе с одним мальчиком, он исчез. Думала, попал под обстрел. Прихожу к нему домой, на всю комнату - "аромат" мяса. Родители его съели... Мясные пирожки с Сенной В начале 1942 года в Ленинграде появился новый вид преступления - убийство с целью добычи еды. На улице появились бродячие банды убийц. Они грабили стоявших в очередях людей, выхватывали у них карточки или продукты, организовывали набеги на хлебные магазины, врывались в квартиры, забирали ценности. В это же время ходили слухи о кружках и братствах людоедов. В Галиной памяти навечно остался рассказ очевидца, случайно заглянувшего в квартиру, где собирались такие банды. "Странный, теплый, тяжелый запах шел из комнаты, - говорил он. - В полумраке виднелись огромные куски мяса, подвешенные на крюках к потолку. И один кусок был с человеческой рукой с длинными пальцами и голубыми жилками..." Однажды Галя тихонько плелась к булочной. Тогда нормально не передвигался никто, ноги не поднимались. Проходя мимо арки одного дома, она увидела бешеные глаза и трясущиеся руки. Непонятное существо в сером прохрипело: "Девочка, подойди поближе". Здесь Галя не просто вспомнила судачества соседок о дядьках, которые ели детей, а ощутила их всем своим существом. За людоедов блокадники принимали людей со здоровым румянцем на лице. Их делили на два вида: те, кто предпочитал свежее мясо, и пожиратели трупов. О существовании вторых догадались по вырезанным из трупов кускам бедер, ягодиц, рук. Как-то Галина мама купила мясной пирожок на Сенной площади. Потом пожалела. Есть не смогли. Этих пирожков на рынке было много. Так же много, как пропавших без вести людей. Тогда участились похищения детей, и родители перестали пускать их одних на улицу. - Одно время самые, как казалось до войны, добропорядочные семьи стали праздники отмечать, - с ужасом вспоминает Галина Ивановна. - Мы с мамой тоже попали на такой праздник. На столах стояли миски с белым мясом. Вкус у него был как у курицы. Все ели молча, никто почему-то не спрашивал, откуда такая роскошь. Перед нашим уходом хозяйка дома заплакала: "Это мой Васенька...". А одна наша соседка разрезала дочь на куски, перемолола и приготовила пирожки... Случаи людоедства, безусловно, существовали. Позже медики назвали такое явление "голодным психозом". Вполне возможно, что некоторым женщинам лишь казалось, что они ели своего ребенка. Те же, кто действительно питался человечиной, находились в самой конечной стадии безумия. После года беспрерывных бомбежек и голода 12-летняя Галя тоже чувствовала себя на грани сумасшествия. 17-летние старушки умирали под песни о Сталине В один из блокадных дней у Гали пропала любимая кошка. Девочка рыдала, догадавшись, что ее съели. Через месяц она плакала уже о другом: "Почему мы не съели ее сами?". После зимы 1942 года на улицах Ленинграда не осталось ни одной кошки, собаки, птицы, крысы... "Папа, почему мы до войны не ели такого вкусного студня из столярного клея?" - писала на фронт отцу Галя. В то время Галя отлично запомнила два основных правила выживания. Во-первых, долго не лежать, во-вторых, много не пить. Ведь многие погибали от опухания, наполняя желудок водой. Галя с мамой жили в полуподвале 8-этажного дома на Театральной площади, на углу канала Грибоедова. Однажды мама вышла на лестничную клетку. На ступеньках лежала старушка. Она уже не двигалась, только как-то странно закатывала глаза. Ее перетащили в квартиру и засунули в рот крошку хлеба. Через несколько часов она умерла. На следующий день выяснилось, что бабушке было 17 лет, а глаза она закатывала, потому что жила этажом выше. Дети блокадного Ленинграда походили на сморщенных старичков. Сядут, бывало, на скамеечку, нахмурят брови и вспоминают, как же называется смесь "картошки, свеклы и соленого огурца". На втором этаже соседка тетя Наташа каждый день под гул снарядов пела колыбельную своему грудному ребенку: "Сашка, бомбы летят, Сашка, бомбы летят". Но Галя больше всего боялась другой песни. Песни о Сталине. На протяжении трех лет ровно в 10 часов вечера по радио начиналась сводка Информбюро, после чего звучала песня: "О Сталине нашем родном и любимом прекрасную песню слагает народ...". Под эту мелодию немцы начинали бомбить Ленинград. Похоронные бригадиры...Они начали появляться в декабре - детские узенькие санки с полозьями, ярко окрашенные в красный или желтый цвет. Обычно их дарили на Рождество. Детские санки... Они вдруг появились повсюду. Они двигались к ледяной Неве, к больнице, к Пискаревскому кладбищу. Монотонный скрип полозьев пробивался через свистящие пули. Этот скрип оглушал. А на санках - больные, умирающие, мертвые... Страшнее всего было в прачечной, куда складывали трупы, и в больнице, куда могли лишь дойти. Зимой трупы были везде. Когда первый раз Галя увидела грузовик, доверху набитый трупами, она закричала: "Мама, что это? Вроде люди?! Они шевелятся!". Нет, они не шевелились. Это от сильных порывов ветра качались свесившиеся руки и ноги. Постепенно глаз привык к обледенелым мертвецам. Каждый день специальные похоронные бригады прочесывали подъезды, чердаки, подвалы домов, закоулки дворов и вывозили трупы на ближайшие кладбища. В первые два года блокады погибли почти все 14-15-летние подростки. Галя знала все подробности захоронения от друга отца - Штефана. По национальности он был немец, но всю жизнь прожил в Ленинграде. Во время блокады его приняли в похоронную бригаду. Как-то девочка увязалась за ним на работу... В районе Пискаревского кладбища рыли огромный глубокий ров, складывали туда штабелями трупы, сверху прокатывали катком, опять складывали и опять прокатывали, и так несколько слоев. Потом засыпали землей. Часто длинные рвы готовили саперы, складывали туда трупы и взрывали динамитом. Зимой 1942 года на Волковом кладбище, на Большой Охте, на Серафимовском, Богословском, Пискаревском, "Жертв 9 января" и Татарском было вырыто 662 братских могилы, их общая длина составила 20 километров. В самом начале блокады еще существовали какие-то подобия гробов, потом стали заворачивать трупы в простыни, коврики, портьеры, на шее завязывали веревку и тащили до кладбища. Как-то Галя около своего подъезда споткнулась о маленький трупик, упакованный в оберточную бумагу и обвязанный обыкновенной веревкой. Позже у людей уже не осталось сил даже выносить труп из квартиры. - В прошлом году я была на Пискаревском кладбище, - говорит блокадница. - И одна женщина ставила свечку прямо на дороге. Ведь настоящие захоронения находятся в том месте, где сейчас асфальт. Это после войны уже все переиграли, сделали якобы могилы... Пока тысячи людей пухли от голода, другая тысяча наживалась на этом. До сих пор ходят слухи об искусственности блокадного голода. Работники молочной фабрики за стакан молока выручали золото, серебро, бриллианты. А молоко было всегда. Более предприимчивые люди организовали продажу так называемой "бадаевской земли", вырытой в подвалах сгоревших Бадаевских складов. Это была грязь, куда вылились тонны расплавленного сахара. Первый метр земли продавали по 100 рублей за стакан, земля, взятая поглубже, - по 50 рублей. А на черном рынке можно было купить килограмм черного хлеба за 600 рублей. На первый блокадный Новый год по детским карточкам Галя получила 25 граммов семги. - Тогда я попробовала эту рыбу в первый и последний раз. Больше, к сожалению, случая не было, - вздыхает она. А недавно Галина обратилась к милосердию новых русских, опубликовав в одной из столичных газет бесплатное объявление: "45 лет рабочего стажа, ветеран труда и войны хотела бы один раз наесться по-настоящему и сходить в оперный театр".

КИШИНЕВ, 1 июл — Sputnik. В эти дни ровно 76 лет назад немецко-фашистские захватчики развивали наступление на Ленинград. Очень скоро город Петра и Ленина окажется в блокаде.

Очевидец этих событий, ныне жительница Кишинева Зоя Афтений-Одегова в совсем юном возрасте пережила войну и позже записала свои воспоминания, а родственники блокадницы отправили их на адрес редакции Sputnik Молдова для публикации в рамках проекта .

Собственный подъезд — опасное место

Наступили холода. В тех семьях, где были дети, они же и ходили за водой, пока взрослые занимались хозяйством. Водоснабжение к зиме 1941 года отключилось, но дом, где жила семья Зои, находился недалеко от залива, где вода была пресной.

"Ходили втроём: я и сестры Неля и Виля. Брали с собой санки, ведро, бельевой бак

крышкой. Проходили всегда мимо могилы декабристов. У самой кромки воды — скромный памятник с пятью именами: Рылеев, Пестель, Каховский, Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин. Когда-то погибшие, повешенные герои своего горького времени. Подъезжали мы к самой проруби — ковшом наполняли свои ёмкости. Я как старшая впрягалась, везла, а Виля с Нелей следили, чтоб наши ёмкости не сползали, и по мере сил подталкивали сани. В подъезде нас ждала мама с бидоном. Разливали воду и поднимали на пятый этаж, к себе. Так же поднимали дрова, угля у нас не было. Дрова мы заготовили, распилили, накололи ещё с осени. Опасность представляли ступени второго и третьего этажей. Здесь жили обессилевшие люди. Они выливали вёдрa с помоями и нечистотами прямо на лестницу. Это всё вмерзало в ступени, и приходилось идти очень осторожно, чтоб не упасть. Выше 4-го этажа никто не жил, — кто умер, кто успел эвакуироваться, — и ступени были не запачканы", — пишет в своем дневнике Зоя Ивановна.

Печку дома они топили книгами. Пили ячменный или желудевый кофе без сахара.

С 20 ноября 1941 года служащим, иждивенцам и детям выдавалось по 125 граммов хлеба. Все члены семьи Зои Ивановны имели такую норму. Но семерых получалось 750 граммов хлеба в день.

"Хлеб же обычно выкупали с утра, пораньше. Дома его делили на весах, честно. Ели его не сразу. Резали на кусочки, слегка солили, чтобы не сразу съесть. Сушили сухарики. Каждый свой, на плите — никогда не брали друг у друга и не путали".

Мясной суп длиною в 40 дней

Меняли в то время все на все в буквальном смысле слова — выжить хотели все. И сменить фамильные драгоценности, например, на случайно попавшийся на глаза кусок говядины считалось чуть ли не высшим благом.

"В нашем подъезде жила простая русская женщина тётя Даша с мужем дядей Карлушей, потомком "петровских" немцев (выходцев из Германии, переселившихся в Петербург во времена Петра Первого — ред.). Они в сарае держали корову. За нашим домом у залива был лужок, и тётя Даша там её пасла. Летом продавала молоко. Но к сентябрю, чем голоднее и злобнее делались люди, тем понятней становилось, что корову могут увести. Тётя Даша корову зарезала, мясо за деньги не продавала. Тогда мама и бабушка поменяли дедушкины старинные часы, тяжелые, из червонного золота на 10 килограммов мяса и его же новые валенки ещё на 2 килограмма. Итак, 12 килограммов мяса — огромное богатство, но нас было 6 человек. Мама, бабушка, тётя Анетта это мясо порезали на кусочки по 300 граммов, и мы в течение 40 дней ели мясной суп", — вспоминает блокадница.

Подаренные Зое новые швейцарские ручные часики, которыми она в те молодые свои годы так гордилась, семья поменяла на 2 килограмма хлеба и 2 килограмма гречневой крупы. И хорошо, что это произошло в сентябре, считает Зоя Ивановна, так как в январе 1942-го за них дали бы вполовину меньше, и то в лучшем случае.

"Каждое утро в нашей большой трехлитровой кастрюле варилось 300 граммов мяса и небольшой стакан гречки. Затем мясо и гречку пропускали через мясорубку, смесь делили на 6 мисок, доливали "бульоном" и пировали. Больше ничего не полагалось. У других и этого не было. Очень раздражала нас тётя Анетта — она начинала перечислять всякую еду, особенно почему-то картошку с селедкой: "ерингид я кардулит — иллюс мекк" (транслитерация на кириллицу фразы с эстонского языка — ред.) — "селёдка с картошкой — прекрасный вкус". Переболев на окопах кишечной инфекцией, она раньше всех ослабела, слегла и слегка сдвинулась", — пишет Зоя Ивановна.

В те времена такие судьбы были не редкостью. Все эти люди вынуждены были привыкнуть к чудовищному лику войны. Сердце щадило их, позволяя острой боли потерь уходить далеко и глубоко в рефлексии, которые спасали их от мгновенных смертей, но закладывались в память на всю жизнь. Поэтому и наша рассказчица так остро и нагладно вспоминает это время.

Продолжение следует